Как и многих других, я часто размышлял об алкоголизме и этом слове вообще. И что оно как-то связано со мной. Я его видел и понимал только в отношении других. Мне, как и всему несовершенному человечеству, такой порок, как гордыня (которую я также не признавал в себе) не давала видеть, как развивается болезнь. Честность к самому себе – это понятие с течением жизни как-то девальвировалось. Беседы с братом на балконе, впоследствии погибшим от алкоголя, приводили к выводу, что вроде надо что-то делать… Конечно, это не алкоголизм, но надо что-то делать. То есть, алкоголизм связывался с социальным статусом и визуально видимым падением кого-то на улице или в моральном плане. Мы, сидя за бутылкой водки, каждый раз обсуждали, что кто-то стал алкоголиком. А мы – мы отдыхаем, и очень даже культурно. Я тогда еще не знал, что такое переход организма со временем на химическую зависимость от алкоголя в период запоя. А когда запои начались, я также говорил себе, что «я не алкоголик, просто я не могу выскочить из этой спирали». Снова гордыня и нечестность с самим собой. Но этого ничего я тогда не знал, и знать не хотел. Когда в первые разы на кодировках в больницах, я от чужих дядь и теть услышал слово «алкоголизм» в свой адрес – удар молота! Даже тогда я говорил себе: «Я такой же как все, кто выпивает, тут я потому, что попался, позволил себя поймать и меня привели. Алкоголизм – это не про меня, это они говорят, потому что это их профессия, я тут не причем, мне надо справиться со своими запоями и регулировать их, а расслабляться я все равно буду и должен. У меня работа и жизнь очень сложные». Говоря «ДА» лечению и родственникам, я не говорил «НЕТ» алкоголю. Он был моей атрибутикой и элементом жизни, выбрасывать его я не собирался – я все мечтал его отдрессировать когда-нибудь… А родственники все продолжали давить на совесть и говорить о какой-то силе воли.

Серии безуспешных лечений… Ко мне пришла твердая убежденность, что заветного медицинского препарата нет. Я решил, что вообще бороться не буду. Лучше бороться с теми, кто не дает мне отдыхать и расслабляться! То есть сам я проблему решать не хотел, а тем более признать себя алкоголиком. Если родственникам надо, чтобы я не пил, пусть дадут такой препарат, чтобы я не хотел расслабляться и потом срываться в запои. Вот такая установка. Кроме того, усиливало эти мысли то, что я все время работал, никто никогда меня не увольнял, а все «понимали» и говорили тихонько: «Ценный специалист». Все это мотивировало мою гордыню и доказывало, что я не алкоголик, я нужен всем, я ценный кадр, я забочусь о доме, все закупаю, стараюсь, а мне запрещают расслабляться.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, в тот период я не познал горечь увольнений, потери семьи, рысканье по помойкам. Но в один прекрасный день я познакомился с АА. Гордыня и тут дала о себе знать. Меня отталкивало название. В первые месяцы знакомства с АА гордое, надменное отношение к другим, нежелание искать причины в себе не давало мне понять, что алкоголизм не так страшен сам по себе. Что это симптом гораздо более сильной и стойкой душевной болезни, системы привычек, которые я заложил сам себе с детства (вспомнил и пьянки с взрослыми за столом). Конечно же, к произнесению фразы: «Я – алкоголик» можно привыкнуть даже в психологическом плане, но у нас это не обязательная атрибутика. Это подчеркивает, что у меня есть такая проблема, и она не ушла навсегда, я держу ее под контролем своих чувств и эмоций, над которыми и помогает наша работа по программе 12 шагов. Вот эти-то чувства и эмоции и есть те отвертки и плоскогубцы, которыми я инспектирую себя и проверяю, нет ли опасности и предпосылок к возврату моих старых привычек. В психологическом плане признание себе, что у меня есть такая болезнь, помогает осознанию того, что я не особенный. Я увидел других людей и даже узнал, что есть и у них эти проблемы с алкоголем, и у многих эти проблемы еще большие. Я бы сказал, что признать и осознать алкоголизм – это не страшно. Гораздо страшнее поначалу начать новую честную жизнь, это так не привычно и нетипично для нашего времени! У нас ведь как? Если не хочешь умереть – нужно полностью перевернуть систему ценностей, поставив во главе угла выздоровление. Или никак! Такие изменения нравятся не всем нашим близким и родственникам, но таков путь выздоровления. Те же родственники, которые хотели, чтобы я просто не пил, но остался бы тем же послушным, теперь, не могут понять – зачем мне обязательно становиться праведником. Раньше говорил гадости и дышал перегаром, а теперь вещает непонятные заумности – уж лучше бы лежал, молчал и не шевелился! Это потому, что они не хотят меняться и остаются там, где всегда были. Мы не ориентируемся на ценности, которыми руководствуется большинство, для нас это непозволительная роскошь – всеми правдами и неправдами добиваться выполнения своих, корыстных интересов, делая карьеру, идя по головам. И это тоже последствие и условие программы. Иначе она не работает.
Некоторые из нас говорят на собраниях: «Я счастлив, что я – алкоголик». И я тоже нашел здесь свою духовность, смысл жизни. То есть алкоголизм – это не приговор, а признание моего бессилия жить вместе с алкоголем. И если хочешь жить дальше, то надо жить без него, а так как мы в зависимости от первой рюмки, то надо принять духовность нашей программы, как диабетик принимает инсулин, а гипертоник – отказ от кофе и спокойно жить дальше. А программа сама подведет к изменению. Цель и суть не в том, как бы не пить. А в том, как избежать ситуаций, мыслей, поведения, образа жизни, приводящих к тому, чтобы начать пить. Вот и все!
Андрей В. Иркутск.

Pero

Можете поделиться новостью в соц. сетях:

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.